Психолог Артём Стрелецкий строит свою практику на радикально противоположном традиционным методам подходе, отвергая идею бережного сопровождения и эмпатии в пользу агрессивного противостояния иллюзиям пациента. Его философия, которую он сам называет шоковой терапией, основана на убеждении, что корень всех психологических проблем – в самообмане, и лишь жёсткое, беспощадное столкновение с неприукрашенной правдой о себе способно принести настоящее исцеление. В своём кабинете он не выслушивает жалобы, а обрывает их, не сочувствует, а провоцирует, намеренно оскорбляя клиентов и подвергая сомнению их ценности, страхи и мотивы. Для Стрелецкого комфорт пациента – враг прогресса, и он методично разрушает защитные механизмы, считая, что только на руинах привычного самоощущения можно построить здоровую личность. Его методы шокируют, вызывают ярость и слёзы, но поток клиентов не иссякает, а его репутация специалиста, способного решать проблемы быстро и радикально, лишь укрепляется, подпитываясь историями тех, кто, пройдя через этот болезненный процесс, заявляет о кардинальных изменениях в жизни. Однако эта рискованная игра на грани, где терапевт выступает в роли безжалостного катализатора, оборачивается трагедией, когда один из пациентов, не выдержав интенсивного давления и беспощадного психологического разоблачения, совершает самоубийство. Это событие становится точкой невозврата, обнажая хрупкую грань между целительной встряской и разрушительным насилием над психикой. Смерть клиента заставляет задуматься не только о пределах допустимого в терапии, но и о личной ответственности врача, который взял на себя роль судьи и палача для чужих внутренних демонов. Практика Стрелецкого, ещё недавно процветавшая, оказывается под угрозой, а его уверенность в непогрешимости собственного метода даёт трещину. Перед ним встаёт мучительный вопрос: была ли эта смерть трагической случайностью, неизбежным риском его жёсткого подхода, или же закономерным итогом системы, в которой провокация заменила понимание, а агрессия – поддержку. Сюжет погружает в глубокие этические дебри, исследуя, где заканчивается право специалиста на нетрадиционные методы и начинается его вина за сломанную жизнь, и может ли в принципе исцеление быть построено на страдании и унижении, даже если они преследуют благую цель окончательного прозрения.